Том 3. Поэмы 1905-1922 - Страница 11

За нею пыль по полю стелется,
И вот уж замер грустный ропот.
И, пораженная виденьем,
Мордва стоит в оцепененьи,
И гаснут на устах
Давно знакомые песнопенья.
Быть может, то Сыржу
Вновь пленяет Мельканзо.
Я видел деву. Я сужу:
У ней небесное лицо.

Над мужниной висит зазубренный тесак,
А над женскою постелью
Для согласования веселья
Был шелковый дурак,
Под ним же ожерелье.
И, как разумная смена вещей,
Насытив тело нежной лаской,
Жену встречает легкой таской.
Так после яств желают щей.
А между тем, всегда одна
Ходила темная молва:
Будто красавица-вдова
Была к владавцу холодна.
И, мстя за холод и отказ,
Жестокий он дает наказ:
Коня счастливцу дать стеречь,
Похитить, умчать и казни обречь.
Но о лукавой цели умолчали
Слухи позора и печали.

<1911>

Лесная дева

В лесу, где лебедь с песней стонет
И тенью белой в пруду тонет,
Где вьется горностай
Среди нечастого осинника,
И где серебряный лисицы лай
Тонко звенит в кустах малинника,–
Там белозадые бродили лоси
С желтопозолоченным руном
И тростников качались оси
За их молчащим табуном.
Две каменных лопаты
Несет самец поодаль, тих,
И с визгом жалобным телята,
Согнувшись, пьют сосцы лосих.
В сосне рокочет бойко
С пером небесным сойка.
И страстью нежною глубок
Летит проворный голубок.
Гадюка черная свисала
Дугой с широкого сучка,
И пламя солнца освещало
Злобную черту ее зрачка.
[Качает ветер купола
Могучих сосен и дубов.
Молчат цветов колокола
В движеньях тихих лепестков].
И сосны стройные стонали,
Шатая желтые стволы.
То неги стон, то крик печали,
То визг грохочущей пилы.
В холодном озере в тени
Бродили сонные лини.
И в глубине зеркальных окон
Сверкает полосатый окунь.
А сине-черный скворушка
На солнце чистит перышко.
Царственно блестящие стволы
Свечи покрыли из смолы.
С глухого муравейника
Взлетит, стуча крылом, глухарка,
И перья рдяного репейника
Осветит солнце жарко.
Взовьется птица. Сядет около.
Чу, слышен ровный свист дрозда.
Вон умная головка сокола
Глядит с глубокого гнезда.
Нагие древяницы
Свисали телом с темной ели,
И их печальные зеницы
О чем-то <мнили>, о чем-то пели.
И с грудью медно-красной
И белой сединой
Плыл господин воды ненастной,
Красивый водяной.
Скользя в пахучей пляске,
Низко-свистящие ужи,
Черны, тягучи, вязки,
Дружили в зарослях межи.
Здесь темный храм
Чреды немых дубов,
Спокоен, грустен, прям,
Качает тяжестью годов.
Когда лесной стремится уж
Вдоль зарослей реки,
По лесу виден смутный муж
С лицом печали и тоски.
Брови приподнятый печальный угол…
И он изгибом тонких рук
Берет свирели ствол (широк и кругол)
И издает тоскливый звук.
Предтечею утех дрожит цевница,
Воздушных дел покорная прислуга.
На зов спешит певца подруга –
Золотокудрая девица.
Пылает взоров синих колос,
Звенит ручьем волшебным голос!
И персей белизна струится до ступеней,
Как водопад прекрасных гор.
Кругом собор растений,
Сияющий собор.
Над нею неба лучезарная дуга,
Уступами стоят утесы;
Ее блестяща нога
Закутана в златые косы.
Волос из золота венок,
Внутри блистает чертог ног:
Казалось, золотым плащом
Задернут стройный был престол.
Очей блестящим лучом
Был озарен зеленый пол.
И золотою паутиной
Она была одета,
Зеленою путиной
Придя на голос света.
Молчит сияющий глагол.
Так, красотой своей чаруя,
Она пришла (лесная дева)
К волшебнику напева,
К ленивцу-тарарую.
И в сумрака лучах
Стоит беззлобный землежитель,
И с полным пламенем в очах
Стоит лучей обитель.
Нехитрых лепестков златой венок:
То сжали косы чертог ног.
Достигнута святая цель,
Их чувство осязает мель,
Угас Я рилы хмель.
Она, заснув с ласкающей свободой,
Была как омут ночью или водоем.
А он, лесник чернобородый,
Над ней сидел и думал. С ней вдвоем,
Как над речной долиной дуб,
Сидел певец – чрез час уж труп.
Храма любви блестят чертоги,
Как ночью блещущий ручей.
Нет сомнений, нет тревоги
В беглом озере ночей.
Без слов и шума и речей…
Вдруг крик ревнивца
Сон разбудил ленивца.
Топот ног. Вопль, брани стон,
На ноги вспрыгнул он.
Сейчас вкруг спящей начнется сеча,
И ветер унесет далече
Стук гневной встречи.
И в ямах вся поверхность почвы.
О, боги неги, пойдите прочь вы!
И в битве вывернутые пни,
И страстно борются они.
Но победил пришлец красавец,
Разбил сопернику висок
И снял с него, лукавец,
Печаль, усмешку и венок.
Он стал над спящею добычей
И гонит мух и веткой веет.
И, изменив лица обычай,
Усопшего браду на щеки клеит.
И в перси тихим поцелуем
Он деву разбудил, грядущей близостью волнуем.
Но далека от низкого коварства,
Она расточает молодости царство,
Со всем пылом жены бренной,
Страсти изумлена переменой.
Коварство с пляской пробегает,
Пришельца голод утолив,
Тогда лишь сердце постигает,
Что значит новой страсти взрыв.
Она сидит и плачет тихо,